26 октября 2020 - О том, как Сергей Собянин превратился из системной угрозы в «государева мужа».
Десять лет назад Сергей Собянин сменил на посту мэра Москвы Юрия Лужкова — «крепкого хозяйственника», видного и яркого политического деятеля ельцинской эпохи, павшего жертвой острого политического конфликта с президентом Дмитрием Медведевым. Собянин — фигура, которую принято относить к политическим «тяжеловесам», игрок федерального масштаба, один из неформальных членов «политбюро» и даже обсуждаемый кандидат в преемники Владимира Путина. Но есть ли политическая жизнь после Москвы — это серьезный вопрос для столичного мэра.
Политический технократ
Сергея Собянина принято относить к числу соратников и друзей Путина, людей, которые входят в ближний круг главы государства. Это распространенная точка зрения, но это не так. Собянин представляет особую категорию элиты — политических технократов: они изначально не были близки к Путину, не служили с президентом в КГБ, не работали с ним в мэрии Санкт-Петербурга, не создавали вместе кооператив «Озеро».
Политические технократы делали карьеру независимо от Путина, но в текущем режиме сумели адаптироваться и заслужить особое расположение президента.
К ним, например, относятся Владислав Сурков, Сергей Кириенко, Сергей Лавров, Андрей Белоусов, Сергей Шойгу — «чужаки-варяги», ставшие для Путина доверенными политическими миссионерами.
Владислав Сурков
Сергей Кириенко
Андрей Белоусов
Сергей Лавров
Сергей Шойгу
Когда Путин стал президентом, Собянин был восходящей политической звездой. Будучи одним из лидеров губернаторского движения «Вся Россия», образовавшего затем с лужковским «Отечеством» блок ОВР (главный и мощный соперник путинского «Единства» на парламентских выборах 1999 года), к началу 2000 года Собянин уже получил солидный политический опыт — на посту мэра Когалыма, затем заместителя губернатора Ханты-Мансийского автономного округа (ХМАО) и спикера законодательного собрания Югры, председателя комитета Совета Федерации по конституционному строительству. Своей изначальной карьерой он обязан губернатору ХМАО Александру Филипенко: во второй половине 1990-х север Тюменской области — нефтегазовые Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий автономные округа — боролись против попыток бедной Тюменской области перераспределить бюджетные доходы в свою пользу. Собянин, ставленник «севера», активно отстаивал независимость автономных округов, а на федеральном уровне участвовал в подъеме той самой губернаторской фронды, которую Путин впоследствии будет называть истинной грозой целостности и единству Российской Федерации. Спустя год после избрания Путина президентом Собянин, при поддержке крупного нефтяного бизнеса, прежде всего ЛУКойла, побеждает «кандидата ТНК» Леонида Рокецкого в борьбе за кресло губернатора Тюменской области.
Однако политические времена быстро менялись: объявив войну губернаторам, Кремль запустил федеративную и межбюджетную реформы, стал приводить региональное законодательство в соответствие с федеральным и бороться с любыми проявлениями местных амбиций.
Собянин быстро адаптировался к новой реальности.
Он полностью пересмотрел свои подходы к отношениям автономных округов с Тюменской областью — они фактически были интегрированы, и встроился в работу по переформатированию федеративных отношений и реформе местного самоуправления, предлагая тюменский опыт и знания путинской команде.
Собянин практически сразу понял, что для политического успеха в новом политическом режиме важно действовать и мыслить как «государев человек», встроиться в «систему». Путине не мог не заметить столь убедительное преобразование влиятельного регионального лоббиста в «слугу Отечества». В этом — основные преимущества политических технократов: преданность в совокупности с профессиональными достижениями. Собянин не только доказал глубокое понимание приоритетов новой власти, но и мог похвастаться передовым губернаторским опытом: Тюменская область стала полигоном сразу для нескольких реформ (начиная с местного самоуправления и заканчивая монетизацией льгот), которые затем были запущены в масштабах страны. Оценив усердие и результат, Путин спустя пять лет после своего избрания доверил Собянину один из важнейших постов в системе принятия государственных решений — главы президентской администрации. С тех пор Собянин не оставлял ближайшее окружение Путина, проследовав за ним и в кабинет министров, откуда уже в 2010 году он был переведен на пост мэра Москвы.
Государство в государстве
Собянин — это не просто мэр столицы, один из губернаторов. Его статус — неформальный помощник президента.
Собянин не только сохраняет прямой выход на Путина, но и выпадает из властной вертикали, фактически пользуясь особой внутриполитической автономией.
Собянин — первый мэр Москвы, ставший членом Совета безопасности — площадки, на которой Путин сегодня обсуждает все ключевые вопросы государственной политики. Выбор в его пользу был, вероятно, частью сделки Медведева и Путина: первый настоял на демонстративной расправе с Лужковым (он был уволен «за утрату доверия»), второй предложил своего кандидата — Собянина.
С политической точки зрения у Собянина есть две исключительные особенности. Первая — он единственный губернатор (не считая, возможно, только Рамзана Кадырова, но это совершенно другая история), который автономен от кремлевских кураторов внутренней политики. Если при Вячеславе Володине еще можно было наблюдать успешные попытки «навязывания» Собянину тех или иных политических решений «сверху», как, например, допуск Алексея Навального на выборы мэра Москвы в 2013 году, при Сергее Кириенко такой практике был положен конец. Заработанная автономия автоматически вела к конфликтам, что особенно ярко проявилось в контексте прошлогодних выборов в Мосгордуму. Кремль требовал от Собянина, во-первых, обеспечить лояльность Мосгордумы (тут приоритеты Кремля совпадали с собянинскими) и, во-вторых, избежать политических скандалов и провести кампанию относительно чисто, тихо и неконфликтно. Неконфликтно не получилось: массовый и грязный отказ в регистрации внесистемных кандидатов на фоне повальной регистрации «самовыдвиженцев» от «Единой России» привел к масштабным протестам и уголовными делам, став одной из самых сильных «головных болей» Кремля за последнее десятилетие. К ситуации были оперативно подключены силовики, которые, отодвинув «кремлевских кураторов», быстро захватили инициативу и расправились с политическими противниками в привычной им манере — дубинками и сроками.
Вторая особенность Собянина — федерализация московской повестки. Собянинские проекты презентуются и продвигаются как модельные для других регионов. Однако, как правило, это не только ни к чему не обязывает (московскому мэру не хватает реальных рычагов, чтобы продвигать свои инициативы за пределами Москвы), но и раздражает. Но этот статус — «первопроходца», испытывающего на московском полигоне как бы революционные практики — безусловно отражает особое положение Собянина в системе государственной власти. Развитие депрессивных территорий, реновация, интеллектуальная транспортная система — все это московский товар «на экспорт» в другие регионы, с распространением которого растет и экстратерриториальный вес московского мэра. И кстати, этот статус может в скором времени получить и институциональное наполнение: вносимые сейчас поправки в закон о правительстве позволяют министрам и вице-премьерам совмещать свою работу со статусом губернатора, и Собянин вполне может получить позицию правительственного чиновника.
Однако вклад Собянина в политику по борьбе с коронавирусом на этом фоне — совершенно особая история. В марте 2020 года, на следующий день после того, как премьер Михаил Мишустин возглавил правительственную комиссию по борьбе с COVID-19, Путин назначил Собянина главой аналогичной рабочей группы Госсовета. Идея была понятной: создать Собянину институциональные возможности для курирования региональной коронавирусной политики — экстраполировать московский опыт в другие регионы страны. Это путинское решение сразу создало ощущение двоевластия, спровоцировало споры, чья комиссия главней, вопросы, как Собянин и Мишустин должны соотносить свои подходы.
Московский мэр вдруг оказался по неформальному статусу кем-то вроде федерального министра без министерства, напрямую не подчиненного ни премьер-министру, ни администрации президента. Коронавирусный «подъем» Собянина и его бескомпромиссная ставка на драконовский карантин привели к напряженности в отношениях и с Кремлем, и с правительством, где думали, как бы, во-первых, не угрохать карантинными мерами экономику, а во-вторых — не разозлить тотальными ограничениями и слежкой народ в преддверии конституционного референдума. В какой-то момент потребовалось вмешательство Путина. Как только появилось ощущение, что вирус взят под контроль, а дорога к референдуму открыта, Собянина вежливо попросили «не нагнетать» и дать людям возможность расслабиться. Сейчас, судя по всему, старое противостояния возвращается вместе с ростом числа заражений.
Собянин для Путина — это прежде всего эффективный менеджер, заслуживший доверие и доказавший лояльность. Его допускают к обсуждению стратегически важных государственных решений, к его оценкам прислушиваются. Однако несмотря на этот объективно федеральный статус, не стоит преувеличивать возможности столичного градоначальника в сферах, которые напрямую не относится к его ведению. В этом плане явно переоценена, например, его роль в формировании нынешнего кабинета министров, где сразу несколько назначенцев записали в собянинских ставленников — но это, на мой взгляд, явное преувеличение. Да, в правительстве есть как минимум четыре фигуры, чья карьера была так или иначе связана с именем московского мэра. В первую очередь, это, конечно, два бывших заместителя Собянина в московской мэрии — Марат Хуснуллин (отвечал за градостроительную политику) и Максим Решетников (возглавлял департамент экономической политики). Еще двое — выходцы из родной для Собянина Тюменской области: бывший губернатора Владимир Якушев, сохранивший в новом правительстве пост министра ЖКХ, и бывший ректор Тюменского университета Валерий Фальков, ставший в январе 2020 года министром науки и высшего образования. Однако из них лишь Якушева можно назвать «человеком Собянина» — остальные хотя и работали с Собяниным, но его приближенными никогда не были.
Собянин вообще практически не имеет собственной команды. Абсолютное большинство тех, с кем он работал в Москве, кого ставил на важные стратегические проекты — это привлеченные кадры, рекрутированные из разных регионов успешные, профессиональные, адаптированные (или не очень) к потребностям московской мэрии. Но, возможно, это и одно из преимуществ Собянина: для Путина он выглядит внеклановым и политически безопасным, а технократический подход к кадровой политике обычно эффективней подбора по лояльности.
Москва-конечная
В январе 2020 года, сразу после отставки правительства Дмитрия Медведева, Сергей Собянин фигурировал в СМИ как едва ли главный претендент на пост премьера. Конституционная реформа, в свою очередь, возобновила дискуссию о потенциальных путинских преемниках — и в неформальных списках возможных его сменщиков фамилия Собянина тоже стояла в первых строчках. Но у дальнейшей политической карьеры столичного градоначальника много ограничителей.
Возраст (Собянину 62 года), наличие влиятельных противников — начиная с кураторов внутренней политики и правительственных начальников и заканчивая силовиками, отсутствие «генетической близости» к Путину (в отличие от старых проверенных соратников и друзей), технократичность, но при этом и чрезмерная замкнутость на Путине — все это консервирует Собянина в статусе верного президентского солдата, но затрудняет дальнейший карьерный рост. После Москвы единственным значимым повышением может быть только премьерство, но нынешний премьер Михаил Мишустин, судя по всему, в понимании Путина — человек на своем месте.
В системе Путина есть феномен, который можно назвать «проклятьем Козака». Дмитрий Козак — один из самых эффективных антикризисных менеджеров, сильнейший юрист и реформатор, и при этом часто оказывался недовостребованным именно в силу своей зацикленности на деле. По этой причине ему поручали узкопрофильные «миссии» (Молдавия, Северный Кавказ, Олимпиада, теперь Украина), опасаясь чрезмерной самодеятельности и лихачества на более широких участках работы. После всех этих достаточно конфликтных историй с реноваций, московскими выборами и борьбой с коронавирусом в столице, Собянин может тоже оказаться жертвой «проклятья Козака».
Чрезмерная настойчивость, готовность продавливать то, что кажется неизбежным, делает его слишком «разрушительным» (а созидание — это обратная сторона разрушительности) для системы, зацикленной на «стабильности».
Однако бесспорно и то, что Собянин — один из немногих «варягов», сумевших занять исключительное место в президентском окружении; человек, чьи заслуги нивелируют в глазах Путина многие ошибки или спорные решения. Вопрос о его будущем — действительно один из самых интригующих, тем более что нынешний срок на посту мэра Москвы у Собянина должен быть последним, и в 2023 году он покидает свой пост. Его трудоустройство рискует оказаться одной из серьезнейших кадровых головоломок для Путина и, возможно, поднимает вопрос о снятии федерального ограничения на два губернаторских срока подряд. Эта норма закона, введенная в 2015 году, подразумевает, что отсчет губернаторских сроков начинается после 1 июля 2012 года, когда были возвращены выборы губернаторов. Проблема Собянина, таким образом, более общая — в 2023 году, например, последний по закону срок заканчивается и у Андрея Воробьева (Московская область), и у Романа Копина (Чукотка). А в 2021 году на второй (по обнуленному законом счету) срок может пойти и Рамзан Кадыров. Поэтому нельзя исключать, что федеральный закон придется поправить, позволив «особенным» губернаторам править и дальше — после обнуления сроков самого Владимира Путина это не кажется чем-то невозможным.
