14.05.2012 - Разоблачения СМИ того, как чиновник Игорь Шувалов мог заниматься бизнесом через своих друзей-олигархов, не повлияли на карьеру первого вице-премьера. Скорее всего, он сохранит свой пост. Но Шувалов сделал выводы, и с 1 июня его семья передает все имущество в управление по принципу слепого траста, как это принято в США. Но и от своих влиятельных друзей Шувалов не отрекается.
Супруга
В 90-е Игорь Шувалов мечтал о большом доме и хорошей машине. И перевыполнил план. У его семьи дома в России и Австрии, квартира в Великобритании, а хороших машин целых семь. Совокупный доход четы Шуваловых в 2011 г. – 374,6 млн руб., из них лично на первого вице-премьера приходится только 9,6 млн руб., остальное – на супругу Ольгу. Самая состоятельная из жен чиновников Белого дома за предыдущие три года заработала около 1,4 млрд руб. При этом бизнес она не ведет, занимается в основном благотворительными проектами, а основные деньги – доходы от переписанных на нее активов супруга, утверждает источник, близкий к семье. «Ольга, безусловно, в курсе всех существенных событий и дел, и Игорь к ней прислушивается», – говорит друг семьи Олег Бойко.
«Почему люди дружат между собой? Им нравится проводить время в компании друг друга. Это всегда какая-то химия», – рассуждает бизнесмен Олег Бойко, один из четырех близких друзей первого вице-премьера Игоря Шувалова. Еще трое – миллиардеры Роман Абрамович, Алишер Усманов и Сулейман Керимов. Первый вице-премьер познакомился с ними еще до того, как они стали «селебрити» и олигархами, а он – крупным госчиновником. Шувалов «делал с ними бизнес», когда работал в АЛМ, рассказывает знакомый вице-премьера. Мог ли Шувалов, обладающий несомненными административными возможностями и влиянием, способствовать успеху своих друзей? «У них у всех свободный доступ к президенту и премьеру, они понимают, что Шувалова подставить нельзя», – говорит знакомый Шувалова.
Редакция решили разобраться в «химии» дружбы с первым вице-премьером.
Друг Мамута
«Я никогда не хотел быть чиновником. Я всегда мечтал быть дипломатом. Я и сейчас чувствую себя дипломатом», – рассказывает Шувалов. Он родился на Чукотке в Билибино, куда его родители-москвичи приехали на заработки. Поработав на золотых приисках, в 1970-х они вернулись в столицу, и школу Шувалов окончил уже в Москве. Но поскольку с поступлением в столичный вуз «родители помочь не могли», Шувалов пошел в армию и только после службы стал студентом юридического факультета МГУ. «Вернувшийся из армии коммунист, карьерист – и это когда в полном разгаре перестройка! Нам это было не понять», – рассказывает про будущего госчиновника один из его однокурсников. Впрочем, Шувалов возражает, что никогда не был идейным коммунистом: в КПСС вступил, понимая, что это верный способ «сделать карьеру и добиться серьезных результатов». Рассказывает, что много учился, вставал в 7 утра, а спать ложился в 2 ночи: «Время было голодное, денег не было вообще, но я понимал, что, что бы ни случилось, это все пройдет, а наверху будет тот, кто больше знает и умеет».
«Ни для кого на курсе не было секретом, что Игорь выбрал себе специализацию «публичное международное право». Это означало, что он собирается работать на государственной службе. Он же у нас убежденный государственник», – рассказывает Павел Ивлев (см. врез о нем). Так и вышло. В правовой департамент МИДа после университета Шувалов попал благодаря своему любимому преподавателю – профессору Льву Шестакову с кафедры международного права, а университетские друзья Шувалова пошли в адвокатуру: Василий Алексанян еще на пятом курсе устроился на работу в американскую адвокатскую контору Cleary, Gottlieb, Steen & Hamilton, а Ивлев – в адвокатское бюро Феликса Хейфеца.
После университета, по словам Ивлева, продолжили дружить – общались, помогали друг другу: «Это было сложное время. Шуваловы жили в какой-то жуткой служебной квартирке». Зарплата в МИДе тогда была всего $100, вспоминает один из бывших коллег по МИДу.
Приятель семьи юрист Исмаил Турсунов вспоминает, как приехал к Шуваловым однажды в гости: «Игорь с женой Ольгой сидят на матрасе на полу, а я – на единственном в доме потрепанном стуле. Я тогда сказал Игорю: «Каких же ты больших успехов в жизни добьешься!»
При этом сам Шувалов не был склонен к аскетизму. «Как человек, выросший Советском Союзе и в отдалении от Москвы, я всегда хотел, чтобы у меня была большая семья, много детей, просторный дом и хорошая машина», – вспоминает он. Сейчас у семьи Шуваловых не один дом (не только в России), а о роскошном убранстве их жилища в Сколкове ходят легенды (см. врез),
Когда жена Ольга, с которой Шувалов познакомился еще в университете, родила их первого ребенка, «молодой дипломат» начал задумываться о смене работы: «Это не было связано с карьерой, надо было спасать семью». Вел переговоры с иностранными компаниями, например с американским кондитерским гигантом Mars. Однажды к нему зашел его начальник Роман Колодкин и сказал: «Игорь, я понимаю, что вы ищете работу. Я вас прошу: только не уходите в иностранные компании. Вот у меня есть друг, который занимается бизнесом, давайте я вас с ним познакомлю, может быть, у вас получится». Так Шувалов познакомился с предпринимателем Александром Мамутом.
Мамут тоже юрист по образованию, окончил тот же юрфак МГУ, только 11 годами ранее. В 1990 г. Мамут создал юридическую фирму «АЛМ консалтинг», куда и пришел на работу Шувалов старшим юристом. Он поставил Шувалову жесткие условия: если получится, станешь управляющим партнером, а если нет – до свидания, вспоминает бывший коллега Шувалова по «АЛМ консалтингу». Бюро занималось всем понемногу, но самым прибыльным бизнесом была продажа офшоров.
«Тогда можно было назначать клиентам ломовые цены непонятно за что, – вспоминает другой бывший сотрудник АЛМ. – Приходят к тебе люди и говорят: мы хотим офшор. Так, в 1994 г. я покупал на BVI в Лондоне офшоры за $300, а продавал за $5000 долларов, и у меня их с руками отрывали. Время было такое! Opportunities!»
Но по словам одного из бывших подчиненных Шувалова в юридическом бюро, тот не занимался продажей офшоров, зато приобретенные в МИДе навыки помогли ему стать незаменимым в разрешении споров и конфликтов между акционерами. Шувалову лично приходилось решать и самые деликатные вопросы.
Например, в 1992–1993 гг. группа компаний, в которой было с десяток акционеров-предпринимателей, создали бизнес. Но вскоре акционеры переругались между собой. А поскольку никто из конфликтующих сторон не хотел «выносить сор из избы», пригласили арбитра «из своих» – Шувалова. «Конфликт между акционерами был большой. Два дня спорили: они сидели за столом и ругались, а Шувалов им помогал как юрист. В итоге подписали юридическое соглашение. Собственно, тогда и проявились дипломатические способности Шувалова. Навыки вести переговоры помогли в будущем. Люди, выросшие в кабинетах, такие переговоры вести не способны», – вспоминает один из присутствовавших на той встрече.
Деликатные истории вроде посредничества между враждовавшими акционерами разных компаний приносили очень приличные по тем временам доходы. Так, за разрешение упомянутого конфликта Шувалов получил гонорар в несколько десятков тысяч долларов.
Серьезные деньги большинство сотрудников АЛМ заработали на выборах 1996 г., вспоминает один из них: «Мы все были активно вовлечены в избирательную кампанию 1996 г. Деньги через нас бизнесмены гоняли. Мало кто тогда понимал, как управляются офшорные счета. И когда надо было перечислить куда-нибудь деньги, как правило, говорили: к вам приедут такие то люди, оформят платежки, деньги примут, а потом привезут наличные... (улыбается) в коробках из-под ксерокса».
«Тогда бизнесмены почувствовали политическую опасность и сплотились все вместе, для того чтобы поддержать Ельцина на этих выборах, – вспоминает Ивлев. – Они понимали, что, если они проиграют, их подвесят на кремлевских стенах, а если победят – получат свой кусок. И вот они сбрасывались, кто откуда повытаскивали эти деньги – как раз в этом юридическую поддержку и оказывал АЛМ».
Друг Бойко
Очень быстро Шувалов стал директором «АЛМ консалтинга», увлекся финансовым консалтингом, получил статус адвоката. Бизнес юридической конторы шел в гору. «Александр Мамут подтягивал клиентов из числа своих знакомых бизнесменов и партнеров, а те приводили новых клиентов», – вспоминает коллега Шувалова по АЛМ.
«Мамут, насколько я помню, занимался привлечением крупной клиентуры, а Шувалов полностью руководил всей работой, обеспечивал юридические вопросы, добросовестно исполнял роль четкого, строгого и ответственного адвоката, – вспоминает один из таких клиентов, Бойко. – АЛМ можно было доверить самые тонкие и щепетильные юридические вопросы, в том числе по организации схем владения различными активами, по банковским операциям, по сложным международным юридическим и торговым операциям». Неудивительно, что в АЛМ обслуживался «весь цвет российского бизнеса».
В 90-е у Бойко был большой бизнес: был банк «Национальный кредит», концерн ОЛБИ, торговая сеть «ОЛБИ-дипломат». «Для Шувалова Бойко стал образцом бизнесмена, он его боготворил», – вспоминает бывший сотрудник АЛМ.
Один из друзей Шувалова говорит, что «большие деньги Игорь заработал, когда работал именно с Бойко»: тот «покидал ростки по всему свету, кто-то жил в его домах, кто-то где-то уже управлял его бизнесом», а адвокат помогал бизнесмену «собрать разрозненные активы». Они вместе ездили на переговоры. «Олег обладает массой талантов, чтобы развивать бизнес, – искрометной способностью творить. Стояла задача удержать созданный бизнес. Ежедневная работа с ним была очень напряженной», – рассказывает знакомый Шувалова. Работа и дружба с Бойко превратила Шувалова в долларового миллионера. Когда «его вовлеченность в деятельность [Бойко] уже стала существенной», а «дела, которыми он занимался, приносили значимые бизнес-результаты», Бойко пришла в голову «идея отдать ему 15% своего бизнеса» – «чтобы его заинтересовать и сохранить фокус на бизнесе». Это был опцион в одной из компаний, принадлежавших Бойко.
Когда Шувалов стал чиновником, он вышел из бизнеса Бойко, забрав деньги (около $30 млн) и «какие-то ценные бумаги», они тогда «торговали какими-то долгами, какими-то государственными облигациями, облигациями разных стран», рассказывает знакомый вице-премьера.
Бойко считает, что таким образом Шувалов обеспечил себе первоначальный капитал. Но сам чиновник говорит, что доволен не столько деньгами, сколько «неоценимым опытом, который приобрел, даже если бы не заработал ни копейки»: «Олег значительно расширил рамки моего сознания. Помог с ориентирами в запутанном и, к сожалению, не всегда честном мире бизнеса. ...Вместе мы изучили все крупнейшие аферы последних десятилетий и способы, как их раскрывать и бороться с ними».
Как вспоминает бывший правительственный чиновник, когда в 1996 г. у Бойко случился кризис и надо было спасать активы, они с Шуваловым все время повторяли: «Кризис – это обновление». Это и спасло. И потом, когда в 2008 г. многие чиновники в правительстве бегали и кричали: «Караул, все пропало, кризис!», Шувалов всех успокаивал: «Кризис – это обновление».
В сентябре 1996 г. Бойко упал со второго этажа виллы в Монте-Карло и сломал позвоночник. Шувалов тут же прилетел к другу. И когда «Олега перевозили из одного госпиталя в другой», между друзьями состоялся первый разговор о переходе Шувалова из бизнеса во власть.
Знакомый чиновника говорит, что «Игорь в жизни не ушел бы на госслужбу, если бы не разговор с Олегом». «Бойко начал мне рассказывать про будущее страны. Путем многочасовых дискуссий стал меня подвигать к этой идее», – вспоминает Шувалов. По словам близкого к нему человека, в качестве потенциального места работы рассматривали Минфин, а потом подумали о Госкомитете по имуществу, где работал хороший знакомый Бойко Альфред Кох. Буквально с больничной койки бизнесмен связался с Кохом. и предложил взять на работу Шувалова, отрекомендовав его как «очень хорошего юриста, разбирающегося в финансах».
Один из главных приватизаторов 90-х, Кох с 1993 г. работал в Госкомимуществе и осенью 1996 г. как раз возглавил ведомство. Он подтвердил, что его знакомство с Шуваловым состоялось через Бойко, но на работу он того не взял.
Бывший чиновник Госкомимущества рассказывает, что Шувалов встречался с Кохом, рассказывал, что он «умеет делать», но дальше дело не пошло, председатель Госкомимущества «куда-то пропал». Спустя полгода Шувалову позвонил заместитель Коха Фарит Газизуллин. «Мы долго говорили, он спрашивал с кем [из бизнеса] и какие у меня отношения, от кого какие деньги получаю, – вспоминает Шувалов. – Я на тот момент уже понимал, что такое конфликт интересов». Молодому юристу предложили заняться реестром госсобственности. Такого департамента в Госкомимуществе еще не было и, по воспоминаниям Бойко, они вместе придумывали, как его создать.
«На этой должности Шувалов проработал недолго, меньше года, но быстро показал, что способен на большее, – вспоминает бывший глава Российского фонда федерального имущества Владимир Малин. – Главная его заслуга в том, что он «заставил уважать» федеральную составляющую, до этого «федеральную собственность тащили на себя муниципалитеты и губернии, им все было разрешено».
В январе 1998 г. Шувалов пошел на повышение, его продвигал Газизуллин. Последний возглавил ведомство, превратившееся из комитета в Министерство после ухода из правительства Коха. Но и в должности замминистра Шувалов проработал недолго: уже в мае того же года он стал врио, а потом председателем РФФИ. Фонд занимался продажей государственных активов. Мингосимущество владело пакетом, оно принимало решение о форме продажи и сроках, после этого пакет поступал в РФФИ и фонд производил оценку и проводил конкурс, говорит Дмитрий Мазепин, в те годы «правая рука» Шувалова. По воспоминаниям Мазепина, Шувалов занимал активную позицию, понимая, что бизнес-сообщество – потенциальный клиент РФФИ. Приватизацию невозможно сделать без клиентов – кто-то же должен купить. РФФИ не мог продать, если не было понимания, кому это надо. Иными словами, Шувалов был буфером между РФФИ и бизнес-сообществом.
Игорь в роли госслужащего смотрелся экстравагантно, улыбаются его бывшие коллеги. «Он подъезжал на работу на Jaguar, а позже, уже возглавив аппарат правительства, мог запросто на частном самолете улететь на Уимблдонский турнир. Такая новая формация чиновника», – рассказывает один из собеседников. Бывший сотрудник Госкомимущества вспоминает, что как-то Шувалову посоветовал «для работы» купить машину попроще, а тот ответил: «Ну, у меня машина Jaguar. Я ее честно купил. Что мне для показухи на госслужбу на троллейбусе ездить что ли? Какая была машина, на такой я и приехал. Почему я должен изменить форму, в которой жил раньше? Я везде одинаковый, я не хочу вести несколько жизней».
Возглавив аппарат правительства, Шувалов принес в жертву службе дружбу с Мамутом, вспоминает чиновник из правительства того периода: «Мамут думал, что Игорь будет безоговорочно заниматься мягким лоббизмом. Вскоре выяснилось, что они не поняли друг друга». Знакомый Мамута это опровергает: «Мамут знал почти всех [высокопоставленных чиновников], и никто ему никогда не помогал».
Друг Абрамовича
«Как и с Бойко, с Абрамовичем Шувалов подружился, когда в АЛМ занимался юридическим сопровождением его дел. «Роман [Абрамович] меня поразил, – говорит о друге Шувалов. – Абрамович привлек меня своей смелостью и умением общаться с людьми, я многому у него научился».
Абрамович – активный участник приватизационных процессов середины 90-х. Правительство раздавало крупные государственные активы в частные руки, в том числе с помощью залоговых аукционов: бизнесмены кредитовали правительство, беря в залог акции предприятий (первый этап), а потом, когда правительство с долгами не расплачивалось, оформляли активы в собственность (второй этап). В декабре 1995 г. ЗАО «Нефтяная финансовая компания» Абрамовича выиграла залоговый аукцион по 51% акций «Сибнефти», создание которой незадолго до аукциона пролоббировал Березовский. Затем в течение 1996 г. Абрамович и Березовский докупали акции «Сибнефти».
По словам Шувалова, все юридическое обеспечение «Сибнефти» было на нем – «от регистрации юрлиц и представления интересов группы компаний в разных арбитражных процессах до приобретения и продажи активов».
«В период с 1995 по 1997 г. адвокатское бюро АЛМ при личном участии директора фирмы Шувалова оказывало большой объем услуг компании «Сибнефть». Собственной юридической службы у компании тогда не было, – рассказывает представитель Абрамовича Джон Манн. – Вокруг «Сибнефти» были зачеты, налоговые вопросы, реструктуризация, из-за неуплаты налогов Омский НПЗ почти объявили банкротом, судов было достаточное количество – время было очень активное». По его словам, услуги «по широкому спектру вопросов, не только по приватизации» оказывались и другим компаниям Абрамовича.
Абрамович, по всей видимости, привлек Шувалова и к делу ОРТ, которым тогда занимался его партнер Березовский (юридическим сопровождением его дел занимался Ивлев). «Когда ОРТ создавалось, многим видным предпринимателям были проданы пакеты акций ОРТ. А потом Березовский старался их консолидировать, Игорь, по-моему, обслуживал его. Мы, кажется, тоже свой пакет туда продавали», – припоминает Бойко, входивший в то время в совет директоров телекомпании. Для консолидации пакета Шувалов создал ЗАО «ОРТ-КБ». «Шувалов и АЛМ как фирма были гарантами того, что договоренности между членами консорциума банков – владельцев ОРТ будут соблюдаться», – рассказывает Ивлев, не вдаваясь в подробности. Так или иначе Березовскому удалось собрать 49% акций ОРТ. Позже их у Березовского выкупит Абрамович.
Шувалов ушел из бизнеса на госслужбу 12 мая 1997 г. – в день, когда Абрамович и его партнер Березовский выиграли второй этап залогового аукциона по 51% «Сибнефти», по которому та оформлялась в их собственность.
Незадолго до решающего этапа приватизации «Сибнефти», в марте 1997 г., вице-премьером стал Борис Немцов, противник залоговых аукционов, а «Сибнефть» была единственной компанией, по которой еще не прошел второй этап. «Абрамович и Березовский боялись, что сделку закрыть не дадут. Но, как оказалось, напрасно», – рассказывает Немцов. Березовский уточнил, что не помнит, боялся он или нет, а 12 мая 1997 г. у него больше ассоциируется с подписанием мирного договора между Россией и Чечней, а не с «Сибнефтью» и Шуваловым.
Шувалов как юрист занимался вторым этапом залогового аукциона по «Сибнефти». Могли ли контакты Шувалова с Госкомимуществом быть связаны с этим? Кох категорически и резко это отрицает, говорит, что речь шла только о найме Шувалова на работу, не более того.
«Как и в случае с участием в делах Бойко, он получил от Абрамовича опцион на акции «Сибнефти», это была его личная договоренность с Абрамовичем, «слово против слова», – говорит источник, работавший тогда в «Сибнефти».
«Часть вознаграждения Шувалова за эту работу [в том числе по приватизации «Сибнефти»] была выплачена в форме опциона на акции компании «Сибнефть», – подтверждает Джон Манн. – По просьбе Шувалова в феврале 2004 г. эти опционы были исполнены». Шувалов получил $50 млн исходя из капитализации компании в $10 млрд (годом позже Абрамович продаст «Сибнефть» «Газпрому» за $13,1 млрд)».
Березовский, который судится сейчас с Абрамовичем в Лондоне, назвал опцион «удивительной историей»: «Абрамович в [Лондонском] суде утверждал, что он единственный акционер. То есть Шувалов имел опцион в «Сибнефти», а Евгений Швидлер и я никогда не были акционерами?!»
О шуваловском опционе в «Сибнефти» не слышали ни совладельцы ЮКОСа, ни юристы и инвестбанкиры, занимавшиеся его слиянием с «Сибнефтью». «Мы дважды готовили сделку с Millhouse по слиянию «Сибнефти» и ЮКОСа, если бы Шувалов мог быть нашим потенциальным партнером, мы бы об этом точно знали», – рассказывают бывшие соратники Михаила Ходорковского.
«А как они могли знать [про опцион]? – парирует источник, работавший в то время в «Сибнефти». – Конечно, не знали. Тем более, слияние не состоялось. Про существование опциона знали всего несколько человек, и ни Ивлев, ни совладельцы ЮКОСа в их число не входили.
Все остальные собеседники предполагают, что история про «опцион с «Сибнефтью» возникла позже: в феврале – марте 2004 г. у Абрамовича была сложная ситуация – с одной стороны арест Ходорковского и мучительный развод с ЮКОСом, с другой – уход с премьерского поста Михаила Касьянова, «из дружественных чиновников у Абрамовича оставался только Шувалов (и он его отблагодарил за былые заслуги)», – рассуждает бывший высокопоставленный чиновник Белого дома. А адвокат Ивлев даже готовил бумагу, что эти $50 млн идут «на рекреационные расходы по «Заречью-4» (но документ, впрочем, не был подписан и не сохранился даже в виде проекта), вспоминает один из юристов, сотрудничавших тогда с Шуваловым.
Упомянутые $50 млн Шувалов весной 2004 г. одолжил другому хорошему другу – бизнесмену Алишеру Усманову на покупку акций Corus.
Друг Усманова
«Игорь Шувалов – один из моих близких друзей, и я его очень люблю, – рассказывает Усманов. – Его должность никогда не имела для меня никакого значения: был ли он простым юристом или высокопоставленным чиновником. Я никогда не пользовался его административным влиянием. Даже наоборот, в его бытность главой РФФИ я ни одного конкурса [приватизационного] не выиграл. И даже сейчас, когда Шувалов по работе сталкивается с какими-либо вопросами, связанными с моими компаниями, он честно предупреждает руководство: «Владелец этих компаний – мой друг». Дай бог, чтобы все наши чиновники были такие же честные и открытые, как Шувалов. И такие же умные».
«Алишер поразил меня глубиной своего мышления и жесткой хваткой», – улыбается Шувалов.
Усманов и Шувалов знакомы с 90-х гг., со времен АЛМ, рассказал бизнесмен, знакомый с обоими. Однако Ивлев не смог вспомнить Усманова среди клиентов АЛМ. И это неудивительно: самый богатый россиянин (№ 1 в списке Forbes) в 90-е находился в тени Березовского, Потанина, Ходорковского и др. Усманов в первичной приватизации действительно не участвовал.
С середины 90-х он и его партнеры Лев Кветной и Андрей Скоч («Интерфин») скупали активы на вторичном рынке – сервисных компаний в аэропорту «Внуково» (вместе с Виталием Ванцевым), «Архангельскгеолдобычи» (месторождения нефти и алмазов, совместный проект с «Лукойлом»), а также акции предприятий черной металлургии – Оскольского электрометаллургического комбината и Лебединского ГОКа (совместно с «Газпроминвестхолдингом»).
Подъем бизнеса Усманова пришелся как раз на 1997 г., когда Шувалов перешел на госслужбу. Мог ли Шувалов помогать ему, работая в Госкомимуществе, а потом РФФИ?
Шувалов пришел в РФФИ в ответственный момент: у «Интерфина» и «Газпроминвестхолдинга», владевших чуть более 40% Лебединского ГОКа, был конфликт с банком Бориса Иванишвили «Российский кредит» (46,4%) за контроль над ГОКом. Еще 10% предприятия принадлежали государству, и оно как раз готовилось продать свой кусок актива – акции уже были переданы в РФФИ. «Интерфин» беспокоился, что РФФИ собирался продать 10% ГОКа в два этапа – по 5%, что для получения контроля на Лебединском ГОКе Иванишвили было бы достаточно. Но после прихода в РФФИ Шувалова аукцион никак не объявляли. Выяснить причины этого не удалось, не помнит их и Мазепин.
В августе 1998 г. грянул мировой финансовый кризис. По инициативе Шувалова правительство создало АО «Агентство по реструктуризации кредитных организаций» (АРКО), где 51% было у РФФИ, 49% – у Банка России. Банк «Российский кредит» попадает под управление АРКО одним из первых. В августе 1999 г. банковский пакет Лебединского ГОКа достается структурам «Газпроминвестхолдинга». Они же получают в управление и остальные металлургические активы Иванишвили – Михайловский, Стойленский ГОКи, «Тулачермет», Орловский сталепрокатный и Алапаевский ферросплавный заводы.
После этого РФФИ, наконец, объявил аукцион по продаже 10% Лебединского ГОКа. «Так как с Шуваловым дружили, я не участвовал в этой истории и не управлял Лебединским ГОКом, а им управлял мой партнер Лев Кветной, который не счел необходимым тратить дополнительные деньги за 10%. Шувалов трижды объявлял аукцион, и два раза он срывался. На третий раз его купили структуры НЛМК», – рассказывает Усманов.
В мае 2003 г. Усманов купил 5,11% акций металлургического гиганта Corus, переживавшего тогда кризисные времена и задолжавшего деньги банкам. Акции компании рухнули. Усманов решил наращивать пакет. Шувалов был не первым и не единственным, у кого он просил деньги под это. «Усманов ко мне обращался с просьбой поучаствовать в кредитовании на покупку Corus, – вспоминает Артем Кузнецов из «Гуты». – Мы отказались, нам казалось это рискованной сделкой, потому что компания была в предбанкротном состоянии».
Но Шувалов решил рискнуть и выдать кредит Усманову. К тому моменту Шувалов уже работал помощником президента и, как утверждает близкий к нему источник, согласовал эту сделку со своим непосредственным руководством.
«Мне не пришлось долго убеждать Шувалова дать мне денег на Corus, – говорит Усманов. – Шувалов и его супруга сами предложили мне $50 млн. Был подписан договор под 5% годовых, на случай если проект провалится, то семье Шуваловых вернутся деньги плюс проценты. Условия, на которых Шувалов давал деньги, были самые братские и дружеские».
«Это была высокорискованная операция, – вспоминает знакомый Шувалова. – Доходность делилась пропорционально вложенным кредиторами средствам. Все участники – партнеры Усманова по сделке получили одинаково от вложенных денег. Акции в пользу кредиторов не покупались. Причем Шувалов рисковал даже больше других. Кто-то сумел взять активы в залог кредита и поставить своего человека в совет директоров, а Шувалов просто выдал Усманову необеспеченный банковский кредит. Это был его риск: либо потерял бы все $50 млн, либо зарабатывал бы на этом».
Кроме Шувалова, кредиторами Усманова в этой сделке стали банкир Владимир Никитенков и Василий Анисимов.
«Стоимость акций Corus сильно выросла, у меня появились дополнительные средства, и я по собственной инициативе переписал договор, – говорит Усманов. – Предложил поделить прибыль [от продажи акций Corus], а она была 1000% годовых. Прибыль разделили с трастом Анисимова, он получил $26 млн, а Никитенко больше всех заработал: вложил $50 млн и за полгода заработал столько же, сколько траст семьи Шуваловых за три года».
В 2007 г. Усманов, вернул семейному трасту Шуваловых $119 млн.
Спустя несколько лет бизнес-интересы Усманова вышли далеко за пределы металлургии. В 2008 г. он решил купить акции крупнейшего российского поисковика «Яндекса», Шувалов уже был первым вице-премьером. «Яндексом» тогда интересовался не только Усманов, но и чиновники. «Государство опасается, что «стратегический для страны ресурс может уйти в неизвестные руки». Так почему бы не сделать так, чтобы он ушел в известные, свои руки?» – жаловался тогда в интервью гендиректор «Яндекса» Аркадий Волож.
Дмитрий Медведев высказывал озабоченность тем, что владеющие пакетами иностранные фонды рано или поздно захотят их продать и тогда возникнет вопрос, кому достанется столь крупный российский актив, рассказывали ранее несколько высокопоставленных чиновников. Крупные интернет-компании – значимые информационные ресурсы, чей охват и влияние вскоре будут близки – если уже не сопоставимы – с телевидением. В этих условиях государство заинтересовано в появлении у компании «понятного российского соинвестора».
В сентябре 2008 г. сам Усманов заявил, что принципиально договорился с владельцами «Яндекса» о покупке 10%, но сделка так и не состоялась. Источник, близкий к организаторам IPO «Яндекса», говорит, что Усманов действовал не в одиночку – ему помогал Шувалов, который убеждал Воложа и акционеров компании, что ей нужно привлечь «понятного российского инвестора» и фактически склонял их в сторону Усманова. В итоге «Яндекс» нашел защиту в лице Александра Волошина, который вошел в наблюдательный совет, и Сбербанка, который в 2009 г. получил «золотую акцию» материнcкой компании – голландской Yandex N. V.
Чиновник, знакомый с ситуацией вокруг «Яндекса», утверждает, что участие Шувалова в деле «Яндексе» не имело никакого отношения к лоббированию Усманова или кого-либо еще: «На самом деле там шла дискуссия о стратегических интересах страны». Усманов тоже говорит, что к его встрече с Воложем Шувалов не имел никакого отношения. Возможно, первый вице-премьер потом и говорил Воложу, что «Яндексу» нужен «понятный российский акционер», и Волож, кстати, прислушался: «золотую акцию» получил Сбербанк.
В сентябре 2009 года госкомиссия под руководством Шувалова одобрила госгарантии Металлоинвесту на 30 млрд руб. Усманов говорит, что обсуждал предоставление госгарантий с премьер-министром, а не с Шуваловым и отмечает, что Металлоинвест первым закрыл госгарантии: «кредит давали на 7 лет, а мы погасили через семь месяцев».
Друг Керимова
С Сулейманом Керимовым Шувалова познакомил Бойко в 1997 г., когда бизнесмен продолжал лечение спины в госпитале Цюриха.
По словам Шувалова, Керимов привлек его умением рисковать: «Он такой человек, весь риск на нем!».
Это качество Керимов с блеском продемонстрировал, инвестировав в акции «Газпрома» незадолго до либерализации рынка акций монополии. Керимов заработал на этой сделке миллиарды, а Шувалов – не менее $100 млн, рассказывают их знакомые.
После того как в октябре 2003 г. Путин заявил, что либерализация рынка акций «Газпрома» – вопрос месяцев, Керимов купил акции монополии, взяв кредит во Внешэкономбанке. Примерно в то же время Шувалов обратился к нему за советом, куда лучше инвестировать $20 млн, которые он получил от продажи банковских векселей. О том, как была структурирована эта сделка, писала в марте этого года The Wall Street Journal: летом 2004 г. принадлежащий семье Шувалова офшор Regional Property Developments Ltd («дочка» головного холдинга Sevenkey) по сложной схеме выдала в кредит компании Керимова «Нафта Москва» $17,7 млн, которые были вложены в бумаги «Газпрома», а Керимов вложил их в свой торговый пакет, составлявший к тому моменту уже $500 млн. Кредит был погашен в декабре 2007 г. ($20 млн вернулись на счет компании Ольги Шуваловой.) К тому времени акции «Газпрома» благодаря либерализации подорожали почти в 7 раз. На счет компании Шуваловых пришло тогда $80–100 млн и треть из них была потрачено на покупку самолета, говорит знакомый первого вице-премьера.
Оказывал ли чиновник Шувалов поддержку своему другу Керимову?
Как писали в октябре 2010 г., спустя несколько месяцев после того, как Керимов купил у Дмитрия Рыболовлева «Уралкалий», Шувалов провел совещание, где предварительно была одобрена либерализация калийного рынка России с 2013 г. Через две недели ФАС изменила разработанные в сентябре правила игры на этом рынке, либерализовав цены: по ним с 2011 г. производители сложных удобрений стали покупать сырье у «Уралкалия» в 1,5 раза дороже.
Чиновники и близкие к менеджменту «Алросы» источники говорят, что сейчас Шувалов якобы оказывает поддержку Керимову в намерении последнего приобрести «Алросу». Они рассказывают следующую историю. В прошлом году Керимов пришел к Алексею Кудрину, тогдашнему министру финансов и председателю наблюдательного совета «Алросы», с предложением выставить на приватизацию весь пакет Росимущества в «Алросе» (51%). Керимов якобы говорил Кудрину, что заручился поддержкой Шувалова. Бизнесмена вдохновила схема слияния «Уралкалия» с «Сильвинитом», и он обещал выкупить контроль по рыночной цене, сделанной оценщиками, затем «Алросу» объединить с BHP Diamond и выставить часть пакета объединенной компании на рынок. Керимов не говорил, что он собирается быть стратегическим инвестором, что он хочет вкладывать в компанию, он «просто собирался заработать на приватизации».
Но якутская сторона, владеющая 32% акций, не приветствовала такую схему, тем более что уже был утвержден иной план приватизации «Алросы»: в первый год – только 14% акций (а не 51%), по 7% Россия и Якутия, через год – еще часть, к 2016 г. доведя госпакет до 25%+1 (он должен был остаться у Якутии). Кудрин предложил Керимову участвовать в поэтапной приватизации компании на общих основаниях, но последнего это не устроило. Путин же поддержал Кудрина. Летом 2011 г. набсовет инициировал подготовку к поэтапной продаже.
«Я говорил Алексею (Кудрину. – ред.), что считаю, что «Алросу» надо продавать сразу единым лотом, а не по частям. Но никаких фамилий при этом не называлось», – говорит Шувалов. Шувалов не оказывал Керимову какой-либо поддержки в отношении «Алросы», подтверждает чиновник аппарата правительства. По его словам, у первого вице-премьера такая позиция: надо объединить пакеты РФ и Якутии и продать за много миллиардов долларов, а на эти деньги осваивать новые месторождения в Якутии, развивать инфраструктуру.
Кудрин подтвердил, что обсуждал с Шуваловым приватизацию «Алросы», но тот не упоминал фамилии Керимова, отметив, что отстаивал поэтапную приватизацию «Алросы». А на вопрос, приходил ли к нему Керимов обсуждать выкуп контрольного пакета «Алросы», Кудрин отвечать отказался.
Керимов передал через приемную, что Шувалов никогда не лоббировал его интересов в каких-либо бизнес-проектах и что он [Керимов] никогда не обсуждал с Кудриным тему приватизации «Алросы». Что касается схемы приватизации, то, по мнению Керимова, целесообразно продавать минимум контрольный пакет, так как в этом случае цена будет включать премию к рынку и государство только выиграет. В случае же продажи акций небольшими частями цена будет дисконтирована, что невыгодно государству. Такая схема может быть выгодна только менеджменту компании.
Государству как раз очень невыгодно продавать весь пакет разом, возражает человек, близкий к набсовету «Алросы»: «После появления на рынке торгуемого пакета акций капитализация «Алросы» заметно увеличится, что увеличит доходы государства от продажи последующих пакетов. Не исключено, что разовая продажа приведет к обратному эффекту: парализует управление, приведет к корпоративному шоку».
Вопросы по «Алросе» вызывали самую болезненную реакцию у всех трех участников, возможно, потому, что приватизация еще предстоит.
«За все годы госслужбы я ни разу не допустил нарушения принципа конфликта интересов, – заявил Шувалов в интервью. – Моральных норм я не нарушал. Меня закон не обязывает публично рассказывать про структуру своей собственности. Информация об этом есть в налоговых органах, администрации президента, Росфинмониторинге. <....> Я никогда не продавал влияние».
С 1 июня семья Шуваловых полностью передает все имущество в управление по принципу слепого траста.
