01.02.2021 - Могут ли попытки Игоря Сечина «завести» в «Восток Ойл» новых игроков закончиться масштабным перераспределением госсобственности в пользу близких ему компаний с нулевым результатом для самого проекта?
Похоже, что глава «Роснефти» Игорь Сечин только и думает о том, кому бы «сбагрить» активы существующего пока только на бумаге проекта «Восток Ойл». Проект то на бумаге, а вот месторождения и компании с лицензиями на добычу полезных ископаемых — вполне реальные. И «друзья» Сечина — тоже.
Сечин ведет переговоры с крупнейшими международными нефтетрейдерами — Vitol, Glencore и Gunvor о привлечении инвестиций в свой арктический проект. А инвестиции предполагают «баш на баш» — речь идёт о передаче компаниям части государственных активов (ведь «Роснефть» — компания государственная), в обмен на деньги, которые могут и не поступить в проект и казну в качестве налогов.
Точно также, как Сечин предлагает вложиться инвесторам в обмен на долю в проекте, он пользуется государственными деньгами для выкупа тех активов, которых в «Восток Ойл», по его мнению, не хватает. Причем средства эти оказываются у не чужих Сечину людей. А иногда к средствам прибавляются те же активы — еще раз, государственные.
Недавно стало известно, что Независимая нефтегазовая компания (ННК) экс-главы «Роснефти» Эдуарда Худайнатова получила от госкомпании крупные добычные активы — «Варьеганнефтегаз» и «Нижневартовское нефтегазодобывающее предприятие».
Их передача предусмотрена договоренностью, в рамках которой «Роснефть» получила от ННК Пайяхское месторождение. В результате добыча ННК может увеличиться в шесть раз, превысив 12 млн тонн нефти в год. Сумма стоимости активов может составить $3–4 млрд. Но ведь ранее «Роснефть» уже купила Пайяхское месторождение — за деньги, причем сумма не раскрывалась.
Вместе с этим «Роснефть» заявляла, что намерена продать ННК ряд своих старых добычных активов, которые компания считает менее перспективными. Судя по всему, о них и речь. Ничего себе, не перспективные — $3-4 млрд. но вопрос, какое право Сечин имеет вот так вот запросто «жонглировать» госактивами на такую сумму?
Тем более, что многие эксперты предполагают — реальный контроль над активами может сохранить сам же Сечин. Ведь он многие годы работал с Худайнатовым, недоброжелатели даже называют последнего за глаза «Аватаром Сечина». Очень удобно — под цели бумажного проекта передаём госактивы своим людям, выводя их из-под государственной собственности, а контроль сохраняем лично? Мог быть осуществлен именно такой вариант
Пока «Восток Ойл» существует только на бумаге, деньги и активы, которыми «жонглирует» Сечин, вполне реальные
Возвращаясь к предложению «Роснефти» касательно Vitol, Glencore и Gunvor. Эти названия, за некоторыми из которых, если не за всеми, в прошлом мог скрываться влиятельный олигарх Геннадий Тимченко, не случайны. Все эти трейдеры активно работали с «Роснефтью» и до 2014 года, и после, а значит могли оказывать поддержку в обходе западных санкций компанией. Сечин решил поделиться с Геннадием Тимченко или его людьми?
Поскольку санкции абсолютно незаконные и высосаны из пальца, можно было бы объявить им благодарность. Но на каком основании такая дружба и сотрудничество становятся поводом для вхождения в крупные государственные проекты РФ с возможной передачей активов и неопределённой суммой инвестиций? Чтобы сохранить активы поближе к сердцу Сечина, как могло произойти в случае с компанией Эдуарда Худайнатова?
Эквиноры-Трафигуры
Еще до этого, в декабре 2020 года, «Роснефть» предложила заняться совместными проектами другую структуру, Equinor. Компания тоже на слуху — работает в России с 2012 года. Ранее вместе с «Роснефтью» она получила право на разработку северного нефтяного шельфа.
В проект вбухали миллиарды, но он оказался провальным. В результате — всего две пробуренные скважины в 2016 году, запасы в которых признали коммерчески неинтересными. Теперь Сечин придумал новое совместное предприятие, которое затем может получить долю в «Восток Ойл».
Ситуация еще более пикантная, потому что 67% Equinor принадлежит правительству Норвегии. Сечин хочет разделить контроль над стратегическими активами с иностранным государством? К тому же, она активно работала в Америке, и те дела могут дать представления о том, насколько надёжного инвестора приглашает к сотрудничеству Игорь Иванович.
С 2008 года Эквинор разрабатывала крупнейшие сланцевые формации Bakken и Marcellus/Utica в США. Это 300 тыс. баррелей сырого нефтяного эквивалента. И вдруг, в 2020 году структура запросто берет, и на 20% сокращает вложения в американские проекты. Вместо заявленных $10-11 млрд она вложит лишь $8,5 млрд, а также сократит расходы на геологоразведочные работы на $400 млн, операционные на $700 млн. Сечин даст гарантию, что, получив долю в «Восток Ойл», «Эквинор» вообще будет в него вкладываться?
Тоже самое с другой нефтетрейдинговой компанией, сингапурской «Трафигура». Еще в ноябре 2020 года Совет директоров «Роснефти» одобрил продажу ей 10% доли в ООО «Восток Ойл». И тоже, видимо, не зря. По слухам, компания могла много лет помогать Роснефти обходить западные санкции, за что Сечин, вероятно, очень благодарен.
Но и с этой компанией связана куча скандалов. Как сообщает издание «Прайм», в 2018 году венесуэльская нефтяная госкорпорация PDVSA в числе прочих компаний обвинила «Трафигура» в коррупции. Якобы, по этим обвинениям даже возбуждалось уголовное дело в Швейцарии.
Суть обвинений могла сводиться к получению конфиденциальной рыночной информации в обмен на коррупционные блага. На чем же, в таком случае, основана крепкая дружба «Роснефти» и «Трафигуры» в последние пять лет?
Другой скандал с «Трафигурой» развивался прямо сейчас в Бразилии. Как утверждает автор historian19 на платформе «Живой Журнал», якобы «Трафигура» и «Витол» платили миллионы долларов взяток сотрудникам бразильской Petróleo Brasileiro SA в обмен на более выгодные условия заключения торговых контрактов.
Сечин продолжает дальше, предлагая доли все новым и новым игрокам. Ранее «Роснефть» предложила консорциуму индийских госкомпаний, который владеет 49,9% в Ванкорском месторождении, внести этот актив в проект «Восток Ойл» в обмен на миноритарную долю в нем. И понять это не так уж сложно.
Все дело в стоимости проекта «Восток Ойл» на Таймыре. Долгое время топ-менеджеры Роснефти лишь рисовали красивые картинки, не называя сумму, которую нужно вложить в проект, чтобы он заработал так красиво, как об этом вещает Сечин. Да что говорить, не ясно, заработает ли он вообще.
Первая очередь проекта мощностью 50 млн тонн в год должна быть завершена лишь в 2024 году, но обсуждение параметров, напоминающее переливание из пустого в порожнее, идёт уже два года. Вторая очередь, которая увеличить добычу уже до 100 млн тонн ежегодно — ориентировочно к 2030 году. А потребуется на это, как писал «Знак», порядка 10 трлн рублей.
Колоссальная сумма. Но получается, из них 1 трлн должен отойти иностранному трейдеру «Трафигуре»? Да на эти 10 трлн рублей внутри самой России можно было бы полностью решить проблему ветхого и аварийного жилья, построить более 60 тыс. км. высококлассных дорог, построить больницы, школы, помочь бизнесу в кризисный период.
Щедро меняясь, скупая и продавая госактивы, Сечин хочет отвлечь внимание государства от провалов самой «Роснефти»?
Но Игорь Иванович, похоже, не сильно беспокоится об этом. Ведь деньги-то государственные. При этом в серьёзном кризисе находится сама Роснефть. В первом полугодии 2020 года её чистый убыток «Роснефти» составил 113 млрд рублей против прибыли в 325 млрд рублей годом ранее. Об этом пишет РБК. В апреле 2021 года мы узнаем результат по году в целом — и там для Сечина позитива будет мало, это ясно уже сейчас.
Может быть, активное ёрзанье на теме Восток Ойл и уважаемых международных партнеров на нефтяном рынке как раз и связано с тем, что собственных успехов у Сечина особо нет? Вот и остаётся рисовать красивые картинки перед руководством, отодвигая ввод первой очереди на 2024 год — а там, авось, проект тихо «скуклится», активы останутся у кого надо, и все тихонько всё забудут?
