08.05.2018 - В суде глава ОКБ им. Симонова списал все обвинения в свой адрес то ли на рейдерский захват, то ли на активность иностранных спецслужб.
Верховный суд РТ сегодня отклонил апелляцию гендиректора ОКБ им. Симонова Александра Гомзина на заключение его под стражу. Адвокаты подозреваемого в мошенничестве при выполнении гособоронзаказа безуспешно предлагали суду залог в 5 млн рублей. Сам Гомзин заявил, что позиция следствия строится только на проверках прокуратуры и казначейства, а также показаниях одного безработного свидетеля. Следствие против себя он объявил «заказным», рассказав, какие предложения ему делают в камере СИЗО №1.
ГОМЗИНА ВЗЯЛИ В РАБОЧЕМ КАБИНЕТЕ, А ОН ОТВЕТИЛ ИНФОРМАЦИОННОЙ АТАКОЙ ИЗ СИЗО
«20 лет я управляю этим предприятием, за 20 лет я вывел предприятие на лучшие показатели по стране. Прошу, ваша честь, учесть это и принять ко мне иные меры пресечения, а не арест», — обратился сегодня к Верховному суду Татарстана находящийся под стражей главный конструктор и гендиректор ОКБ им. Симонова Александр Гомзин.
Гомзина задержали 16 апреля. Днем в рабочий кабинет гендиректора ОКБ им. Симонова заявились сотрудники управления экономической безопасности МВД, а затем его доставили на допрос во второй, «антикоррупционный» отдел по особо важным делам татарстанского следкома. После допроса Гомзина задержали и отправили в изолятор временного содержания как подозреваемого в мошенничестве, злоупотреблении полномочиями и нецелевом расходовании бюджетных средств. Правда, сразу попасть в ИВС Гомзину было не суждено: как только он узнал о задержании, ему резко стало плохо. Подозреваемого доставили в одно из медицинских учреждений Казани, предположительно, в РКБ-2. Правда, и там главный конструктор не задержался — врачам довольно быстро удалось поставить его на ноги. Под конвоем оперативников Гомзина доставили в Советский райсуд, который удовлетворил ходатайство следственного комитета и его арестовали до 10 июня. Операция прошла в условиях повышенной секретности: органы не допустили утечки в СМИ, а в электронной базе суда информация об избрании меры пресечения не отображалась.
Правоохранительные органы готовили операцию по Гомзину почти год. В связке работали три структуры – татарстанское управление ФСБ, УБЭП и следственный комитет. Первые оперативно-следственные мероприятия, как принято говорить в силовых кругах, прошли в октябре: тогда, по словам наших источников, органы провели масштабные обыски в конструкторском бюро, а затем опросили ряд сотрудников. По данным источников издания, инкриминируемый подозреваемому в вину эпизод касался засекреченного на тот момент госзаказа на сумму в 12,2 млн рублей. Суть его не раскрывалась, собеседники лишь указывали на то, что он оказался неисполненным. Позднее наши источники намекали на гораздо более крупные претензии к команде Гомзина, указывая на то, что предъявленный эпизод — лишь верхушка айсберга.
Напомним, что «ОКБ им. Симонова» — одно из ВПК-предприятий, на которое возлагаются особые надежды. Оно должно создать первый в России ударный беспилотный летательный аппарат (БПЛА). В октябре 2011 года оно сенсационно выиграло конкурс министерства обороны РФ на научно-исследовательскую работу по созданию БПЛА весом до 5 тонн. Тема только на первом этапе получила 1 млрд рублей финансирования. Предположительно, это прообраз тяжелой ударной машины с продолжительностью полета не менее 12 часов. Такого в России до сих пор не делали — подобные аппараты создали только США и Израиль. Вторая из известных тем ОКБ — «Зеница»: предположительно, это беспилотный летательный аппарат (БЛА) с воздушным стартом. А декабре 2017 года бюро получило контракт на выполнение аванпроекта по созданию тяжелого (4,5 т) турбореактивного беспилотника. Именно провалы с выполнением этих контрактов, по нашим сведениям, и вызвали интерес правоохранительных структур к предприятию.
Официально органы отказываются комментировать ход расследования, молчат и защитники арестованного руководителя ОКБ. Тем не менее в СМИ вышло несколько[1] публикаций, якобы срывающих покровы с уголовного дела. С открытым письмом к президенту страны обратились сотрудники ОКБ им. Симонова, которые, как следует из текста, заявили о беспрецедентном давлении как на предприятие, так и на самого руководителя. После его ареста ОКБ даже перешел на трехдневную рабочую неделю. Публиковались и обращения самого Гомзина — в том числе к руководству ФСБ и в совет безопасности России. Их автор заявлял о том, что стал жертвой рейдерского захвата предприятия, а его уголовное преследование — чуть ли ни заказ людей, связанных с иностранной разведкой. Дескать, с прошлой осени Гомзина настоятельно просили покинуть должность руководителя предприятия, а известный в Татарстане бизнесмен Рустэм Магдеев предлагал Гомзину «вступить в кооперацию» с израильскими коллегами. Такая информационная активность чем-то напомнила «откровения» Анатолия Ливады в программах Андрея Караулова: громкие заявления, отсутствие доказательств и полное нежелание идти на контакт с прессой. Адвокаты конструктора после ареста своего нанимателя от комментариев упорно отказываются.
«УЖЕ В СИЗО ОПЕРАТИВНЫЙ СОТРУДНИК ПРЕДЛАГАЛ МНЕ ОПРОВЕРГНУТЬ СООБЩЕНИЯ В СМИ»
Сам Гомзин сегодня впервые публично прокомментировал расследование. На изложение своей позиции у него ушло почти 20 минут, в течение которых он рассказал об инкриминируемых преступлениях и суммах ущерба, которые фигурируют в деле.
Первым делом он ополчился на предоставившего в суд материалы следователя по делу Андрея Белова, которого Гомзин, по его словам, спрашивал, почему тот не хочет приобщить к делу документы минобороны РФ, которые якобы полностью его оправдывают. «Следователь в ответ недвусмысленно дал понять, что ему дано прямое указание по доказательству для избрания меры пресечения в виде ареста. Самое главное — ему важно спокойно уволиться из структуры следственного комитета! — возмущался Гомзин и продолжил цитатой. — „Данное дело мне по барабану“, — заявил Белов! Повторяю — в присутствии троих адвокатов. О какой самостоятельной стратегии может идти речь, если сам следователь находится под давлением?!»
«Мы сейчас рассматривает материал в отношении вас, мы не обсуждаем работу следователя», — прервал подозреваемого судья.
Конструктор в ответ попросил дать ему возможность выступать по существу. Судя по его словам, в основе дела лежат в первую очередь два документа: материалы проверки федерального казначейства и прокуратуры. Гомзин начал с документов казначейства, в которых приведены показания сотрудников ОКБ. Сотрудники оборонного предприятия, к примеру, отвечают на вопросы о том, как Гомзин вносил изменения в проект изделия, заказанного министерством обороны. В документах казначейства, по утверждению Гомзина, в бездоказательном характере приводится утверждение о нецелевом характере закупки неких немецких двигателей. Это, утверждает конструктор, заявил финансовый специалист, который, по его словам, не является экспертом в авиастроительной сфере.
«Данные двигатели выбраны в качестве прототипа, согласованы и являются частью создания испытательного комплекса! — негодовал Гомзин, отмечая необоснованность довода казначейства. — Но даже здесь не говорится о моей причастности».
Затем он сделал отсылку к материалам прокурорской проверки, которые содержали утверждение о хищениях в период с 2015 по 2018 год средств гособоронзаказа на сумму в 907,5 млн рублей. Сумму самих хищений Гомзин не уточнил, но чуть позже обмолвился о 163 млн рублей. «Данное утверждение прокурорской проверки подтверждается актами выполненных работ, заключением самого ведомства — министерства обороны РФ. Целевой характер контракта полностью подтвержден заключениями министерства обороны, и все эти документы приложены в суде и приняты 3 мая следователем, — сказал Гомзин. — В голословных утверждениях прокурорской проверки нет никаких упоминаний о моей причастности. Есть только одна формулировка — о неустановленных лицах. Таким образом, приведенный следствием состав оснований моей причастности опровергается содержаниями моей проверки, выводом моей проверки».
Гомзин упомянул и о нецелевом расходовании субсидий минпромторга, которые также инкриминируются ему. В чем суть обвинений — он не уточнил, мельком заметив, что его подозревают «в использовании 100 миллионов рублей субсидий по своему усмотрению». Конструктор отметил, что в материалах дела также есть отчеты (какие — фигурант дела не уточнил — прим. ред.), которые указывают на его невиновность и опровергают нецелевое расходование средств.
По словам Гомзина, в списке «доносчиков», которые дали показания по преступлениям в период с 2014 года, есть те, кто поступил на работу в ОКБ лишь в этом году. «Можно задать вопрос: а в чем причина такого „прекрасного“ подхода прокуратуры? Причина раскрывается в ряде недавних публикаций в СМИ, я попрошу мою защиту их представить суду. В публикациях раскрывается заказной характер следствия, следственных мероприятий в сфере рейдерского захвата, нездоровой конкуренции, признаков иностранных спецслужб в отношении предприятий, выполняющих гособоронзаказ. Данные факты, я понимаю, не могут быть предметом разбирательства на данном заседании Апелляционного суда. Но позволяют оценить причины беспрецедентного давления на генерального директора, главного конструктора ОКБ имени Симонова, то есть на меня. Например, уже в СИЗО №1 оперативный сотрудник предлагает мне опровергнуть сообщения в СМИ в обмен на смягчение меры пресечения!..» — заявил Гомзин, но его снова прервал судья. Дескать, конструктор «не туда ушел, давайте по существу».
Гомзин на минуту успокоился и перешел к формальным фразам: постановление Советского суда назвал незаконным, действия следователя — де-факто непрофессиональными. «Я хочу сказать, ваша честь, что данный арест является жестоким давлением на меня. Но в первую очередь — на мою семью, на моих детей. В частности старшая моя дочь заканчивает школу, поступает в институт, арест отца для нее — тяжелый удар, — сказал он, перечислив и других детей, жену, родителей. — Я подвергаюсь очень серьезному давлению под арестом. Я добросовестно сотрудничал со следствием. У меня есть документы, подтверждающие и мою непричастность, и отсутствие преступлений. Мне нет смысла скрываться, я хотел бы как можно скорее вести расследование и содействовать».
В итоге подозреваемый попросил отменить постановление Советского суда от 18 апреля.
ЗАЩИТА: НАХОЖДЕНИЕ В СИЗО ПОДРЫВАЕТ ШАТКОЕ ЗДОРОВЬЕ, А ОБВИНЕНИЕ СТРОИТСЯ НА ПОКАЗАНИЯХ ПОДСТАВНОГО СВИДЕТЕЛЯ
Отметим, состав защиты Гомзина существенно расширился: если на аресте его интересы представляли адвокаты Наталья Фарукшина, Олег Головенкин и Ильбер Латыпов, то сегодня в суд поддержать его приехали и московские адвокаты Валерий Бараковский и Сергей Фоменко. Защитники приобщили к материалам дела характеризующие Гомзина документы. В формальном списке оказались грамоты и награды, всевозможные характеристики.
Основные доводы защиты высказал Головенкин. Он апеллировал к тому, что следователь не привел ни одного доказательства виновности Гомзина — кроме материалов прокурорской проверки. Адвокат эмоционально назвал их «актом непонятно какого специалиста». Не вдаваясь в подробности проверки, содержание которой, пожалуй, представляет наивысший интерес, Головенкин раскритиковал прокуратуру за фактические ошибки. Дескать, надзорный орган путался в терминологии и не видел разницы между «силовой установкой» и «двигателем».
«Доказательства, которые приняты в обосновании судом, справка о выездной проверке, где проверяющий охватил период с 1 января 2017 года и конец — 31 декабря 2017 года. Что проверял проверяющий? Это же явная фальсификация!» — возмущался Головенкин, но конкретизировать, в чем именно подвох, не стал.
Адвокат Фарукшина отметила: если бы изначально органы следствия изучили все документы, представленные Гомзиным, то, возможно, уголовное дело бы не завели. К тому же она указала на подорванное здоровье подзащитного, подчеркнув, что Гомзина задержали после госпитализации в РКБ-2 с диагнозом «гипертонический криз». Адвокат Латыпов ее поддержал, заметив, что судом не было учтен тот факт, что Гомзин страдает болезнью сердца и сахарным диабетом: «Непосредственно перед задержанием, при допросе следователя, его доставили на карете скорой помощи в больницу».
Всех адвокатов возмутил факт наличия одного свидетеля — некоего Хайруллина. По оценке Латыпова, это вымышленный персонаж в уголовном деле. По его логике, Хайруллин как свидетель должен входить в круг руководства ОКБ им. Симонова, но в протоколе указано, что этот человек безработный.
Московский адвокат Фоменко заговорил о мерах пресечения, которые он видит для Гомзина. Он предположил, что домашний арест был бы для него необоснованным, поскольку лишает его возможности участвовать в производственном процессе. А без него, считает, адвокат, производство двигается, но не так успешно. «Подписка о невыезде — маловероятна. Наиболее приемлемая мера пресечения — залог, мы готовы внести сумму от 3 до 5 миллионов рублей», — сообщил суду Фоменко.
Завершил цепочку выступлений адвокатов Бараковский, который напомнил, что Гомзин — главный конструктор ОКБ им. Симонова, и пока он не может руководить процессом, завершение важного для страны гособоронзаказа под вопросом.
Но суд к доводам фигуранта и десанту его защитников не прислушался — главный конструктор ОКБ им. Симонова остается под стражей до 10 июня.
